Харьков: гранты на передел, карт-бланш на беспредел

Сентябрьские события — первый в Харькове гей-парад, акции националистических организаций — немаловажны для осмысления новой реальности, в которой пребывает «первая столица». Всё заметнее становятся новые конфигурации на правом радикальном фланге.

Харьков по-прежнему считается неподходящей средой для идей украинского национализма и имеет репутацию неблагонадежного места. Но настроения значительных групп населения — одно, а их реальные возможности — совсем другое.

Подпишитесь на новости «ПолитНавигатор» в ТамТам, Яндекс.Дзен, Telegram, Одноклассниках, Вконтакте, каналы YouTube, TikTok и Viber.
Для подписки на уведомления в баузере нажмите здесь.

Об этом «ПолитНавигатор» побеседовал с политологом, оппозиционным общественным деятелем, вынужденным покинуть Харьков после Евромайдана из-за давления силовиков, – Александром Александровским.

— Пять лет назад, в конце сентября, Харьков тоже проснулся в новой реальности, когда антивоенный марш мира разгонялся властями, а на следующий день шествие карательных батальонов и националистов завершалось сносом памятника Ленину…

— Интересно сравнить события пятилетней давности с сегодняшней ситуацией. Тогда весь этот националистический шабаш патронировался министром внутренних дел Аваковым и его «шестерками». Незаконный снос памятника сопровождался еще и жестокими избиениями тех харьковчан, которые пытались этому помешать.

Происходило всё при полном бездействии правоохранителей и под одобрительные вопли таких персонажей, как Антон Геращенко, который тогда был советником министра внутренних дел. Тогда Аваков и Геращенко по максимуму пытались выжать из спайки МВД с «Азовом» для парламентских выборов. Поэтому милиция бережно опекала шествие националистов, бряцавших оружием.

А сейчас полиция охраняла гей-парад от радикалов, и у нее были все полномочия на применение силы. Как видим, Аваков встроен уже в другие условия и задачи.

Когда радикалы были нужны, были на повестке дня, им давали возможность для выпуска пара за счет давления на идеологических противников, давали добро на снос памятников. Их просто подращивали. Сейчас их кураторы понимают, что от международных партнеров можно получить по шапке. И выпускать пар своим подопечным не дают. Если бы радикалам позволили, они бы этот гей-парад разогнали в пять минут. Было бы побоище. И Украина в глазах международного сообщества выглядела бы демоническим государством.

— Бомбить мирных жителей, уничтожать людей за другие взгляды — это допустимо, а побоище во время гей-парада — это непозволительно?

— О двойных стандартах международного сообщества мы давно знаем. Оно является конструктором антирусского проекта. И поэтому оно так устроено, что на военные преступления Украины в Донбассе, на многочисленные нарушения прав украинских граждан по политическим мотивам может закрывать глаза, а нападение на гей-парад не прошло бы незамеченным. Это попало бы во все заголовки. Обсуждалось бы, например, в Варшаве на большом круглом столе по правам человека под эгидой ОБСЕ.

И тот факт, что силовики четко отработали по охране гей-парада, не означает, что они так же качественно будут защищать права и безопасность других граждан. Просто конкретное событие было в зоне особого внимания, и от правоохранителей требовалось не допустить эксцессов.

— Но трудно представить, чтоб в 2019 году кому-то позволили бы провести антивоенное шествие?

— Если пять лет назад такие попытки были, то сейчас и мыслей таких нет. Все понимают, какая зачистка произошла на этом идеологическом поле. Власть Порошенко не имела желания выстраивать конструктивную повестку и вести диалоги с политическими оппонентами.

В Харькове это выразилось в посадках Апухтина, Александровской, других лидеров общественного мнения. Всей репрессивной машиной их загоняли. Таким образом, здесь лишили большую часть общества возможности высказывать свое мнение. Диктатом силы навязывали эту повестку большинству. И другой повестки здесь уже нет. Надо отдавать себе в этом отчет.

— Почему так произошло, что Харькову уже не дано других повесток?

— Начнем с того, что до 2014 года основные грантовые программы были направлены на взращивание так называемого гражданского общества. Основная накачка шла на журналистику, аналитику, противодействие коррупции, борьбу за ЛГБТ-права, защиту животных, экологические темы. Мягкая и неконфликтная повестка.

Ситуация радикально изменилась в 14 году. Те, кто получал грантовую поддержку, заняли активную позицию и поддержали майдан. И в этот период в повестку включился фактор радикальных настроений, то есть противодействия сторонникам русского мира. И, собственно говоря, руками радикалов, под эгидой борьбы с сепаратизмом, полностью зачистили всю поляну от альтернативной точки зрения, от идеологической или общественной дискуссии.

В Харькове не стало ребят, которые исповедуют традиционные ценности, ориентированы на русский мир. Были изгнаны или посажены антимайданные активисты. Поубивали все неугодные медийные ресурсы. Подавили всё протестное движение, лидеров другого общественного мнения изгнали.

Полностью освободилось дорога для деятельности грантососов, которые и подмяли под себя всё пространство. Задача всех этих международных фондов — не улучшение качества жизни украинцев, не борьба за свободу слова. Они озадачены исключительно развалом традиционных систем ценностей обычного населения.

— В чем заключается деятельность грантососов?

— Если посмотреть на Харьков с 2015 года, то мы отметим тенденцию: уменьшение количества протестного движения, активизация проектов зарубежных фондов. Вспомним, как всё «трогательно» начиналось — с пикетов и шествий в защиту животных. Разгонялись скандалы с жестоким отношением к животными. Привлекали молодежь, студентов, неравнодушных горожан к противодействию насилию в семье, плавно переходя к пропаганде ювенальной юстиции…

А в этом году мы увидели первый пробный шар с гей-парадами, который по всей Украине прокатился и дошел до Харькова. И что мы теперь видим? Все те активисты, которые были озабочены защитой животных, гендерным равноправием и т. д., фактически все теперь пришли на гей-парад.

За 2015-2019 годы было сформировано это движение: инструменты, медийные ресурсы, система стримеров, ютуб-каналов, определенные спонсоры. Всё это за четыре года подготовили и спокойно вывели в поляну.

— Что означает активизация таких организаций, как «Фрайкор»? Почему Нацкорпус уступает им свое поле деятельности?

— В конкретном случае, в день гей-парада, Нацкорпусу дали команду потеряться и не отсвечивать никак. А что касается активности остальных радикалов, это всё красивая подводка для открытия громких дел против этих ребят. Их просто загоняют в стойло. Они еще этого не понимают.

«Фрайкор» принимал участие в контракции для собственного пиара. Нацкорпус находится на высоком кураторстве, ему четко говорят, что можно, что нельзя. А «Фрайкор», поскольку сейчас есть спрос определенный на радикализм, выпускают в поляну. Но этих ребят выпускают туда исключительно для того, чтоб собрать на них наиболее полный фактаж для будущего уголовного преследования. Всех зафиксировали. Теперь они все под контролем. До следующего года им помогут еще набрать рецидивов и уголовок. И когда дело дойдет до следующего гей-парада, уже будут рычаги воздействия на них.

— Вы хотите сказать, что у Нацкорпуса есть кураторы, а «Фрайкор» бесхозный?!

— Нет, у этих организаций разные задачи. И разный уровень кураторства. «Фрайкор» был создан как альтернатива, чтоб в нужное время выйти на замену, занять нишу. Они должны подхватить или перехватить повестку, когда ее уронят более авторитетные коллеги.

«Фрайкор» изначально несколько дистанцировался от остальных харьковских радикалов, чтоб показать свою направленность и значимость. Я предполагаю, что это, с большой долей вероятности, проект СБУ, созданный для того, чтоб в определенный момент перехватить повестку и собрать под свои знамена радикалов, которые разочаровались в «Восточном корпусе», в «Азове».

СБУ научилась работать очень филигранно. Поэтому я допускаю, что «фрайкоровцев» большей частью используют втемную. То есть большинство из них может и не догадываться, кто ими играет. Как бы там ни было — курируют их, или просто контролируют — эти ребята очень скоро закончат свою бурную деятельность. Потому что их уже в достаточной мере задокументировали для того, чтоб закрутить гаечки или чтоб перенаправить их деятельность, заставить выполнять особые поручения.

— То есть их могут сделать аналогом С-14 для этого региона?

— Применение им могут найти разное, в зависимости от того, как поведут себя. Здесь надо вспомнить, как в свое время «избушкой» создавались фейковые пророссийские организации, для того чтоб подвести под фиксацию всех активных людей в «поляне».

В данном случае эта методика тоже работает, только в обратном направлении. Создаются организации типа «Фрайкора», чтоб систематизировать информацию о родственных ему организациях, держать на коротком поводке наиболее активных и опасных членов этой радикальной тусовки. Каждому из них уже будущее нарисовано, примерно эта партия просчитана. Поэтому в данный момент их будущее зависит не от них, а от того, какое решение будет принято в определенных кабинетах

— В пользу этих предположений говорит тот факт, что «фрайкоровцев», не раз преступавших закон, всякий раз выводят из-под уголовного преследования?

— Не только это. Есть своя логика и свои шаблоны в работе спецслужб с радикалами.

— Как это проявляется?

— Сегодня мы можем воссоздать картину, как спецслужбы выращивали из «Патриота Украины» и СНА будущих лидеров «азовского» движения. Эти правые организации активно заколосились при Ющенко. Вся их фишка основывалась на чистейшем расизме. У них были громкие скандалы с вьетнамцами. Они тогда пытались устраивать погромы.

Это была обычная планомерная работа спецслужб: понимали угрозу, специально давали ребятам подрасти и вляпаться. Первый раз их главарей подсекли еще задолго до майдана, когда Билецкий, Михайленко и Княжевский чуть не забили насмерть блогера Сармата (Колесника).

СБУ хорошо всё просчитывала. В том числе и ситуацию, когда идеологические споры с неонацистами перейдут в стадию физического выяснения отношений. Была разборка прямо в офисе «Патриота Украины», Сармата забили молотком. Билецкий, Княжевский и Михайленко обвинялись в покушении на убийство, сидели в тюрьме. Потом, после победы майдана, вышли на свободу вместе с другими «амнистированными». А вскоре все трое стояли у истоков «Азова».

В такой цепочке событий и заключается высший пилотаж спецслужб: вовремя взять в оборот и подцепить на крючок, вовремя выпустить и направить в нужном направлении. Княжевский («Витус»), видимо, не вписался в эти расклады… и погиб при загадочных обстоятельствах: застрелился из ружья. Очень сомнительное самоубийство. А другой соратник «белого вождя» Михайленко благополучно возглавил «Национальные дружины».

— В свое время «азовцы», а теперь «фрайкоровцы» играют в «робингудов», борющихся с наркотиками, за экологию. Сносили шлагбаумы, перекрывающие проезд на пляжи…

— Тут главное слово именно «играют». Действительно, то Нацкорпус, то «Фрайкор» валят шлагбаум на пляже в Безлюдовке. То какие-то мелкие экологические проблемы поднимают. Но вот есть проблема баклаборатории под Мерефой. Много писалось о том, как американцы контролируют баклаборатории в Грузии и на Украине и чем это может обернуться.

То есть, мы говорим о проблеме, представляющей серьезную угрозу жизни жителей Харькова, юго-востока Украины. Но почему-то эта тема не поднимается никаким образом в медийном пространстве. С другой стороны, есть абсолютно высосанная из пальца проблема коксового завода в Харькове, вокруг которого постоянно четыре года устраиваются пикеты, поднимается шумиха. А проблема баклаборатории замалчивается.

Мы видим, как радикалы из Нацкорпуса, «Фрайкора» борются «за справедливость» со шлагбаумами, но когда дело доходит до базовых вопросов, они сидят и не высовываются, «не замечая» действительно серьезных экологических угроз.

— А может быть такое, что «Фрайкор» выпускается как сменный состав там, где Нацкорпус не хотят светить? Переключив отрицательную энергию на «Фрайкор», хотят подчистить репутацию Нацкорпусу?

— Так, но не совсем. У Нацкорпуса сейчас стоят вполне конкретные цели: работа по формированию повестки НАТО, армии будущего. То есть, на базе «Азова» создавать образцовые подразделения. А «Фрайкор» сейчас находится в диком поле. Он более агрессивный, ему дают возможность показать собственную значимость. Но если у Нацкорпуса были серьезные покровители, и в том числе международные организации, то у «Фрайкора» – это, скорее всего, местечковые СБУшники.

«Фрайкору» сейчас полностью дают зеленый свет, карт-бланш на беспредел, чтоб загнать этих радикалов под контроль. Это спецслужбам необходимо делать, поскольку есть ожидания, определенные опасения, разговоры о попытке реванша Порошенко.